Однажды на авиационном шоу в Бонне дважды Герой Советского Союза, лётчик-ас Виталий Попков спросил немецкого коллегу Вилли Бартца, не воевал ли он под Харьковом и не знакомо ли ему такое место, как совхоз «Динамо»? «Что вам от меня нужно? Почему спрашиваете?!» – занервничал Бартц и неожиданно покинул трибуну. Окружающие заинтересовались странной реакцией, а Попков ответил загадочно: «Я встретил «крестника», а он родства не признал».
Таких «крестников» у командира эскадрильи, в которой из 14 лётчиков 11 стали Героями Советского Союза, у Виталия Попкова было 47 – по числу сбитых лично самолётов. 13 фашистских машин было уничтожено в группе. Сегодня почётный гражданин Москвы и 12 городов России и мира – даже в Пентагоне его имя высечено на специальной плите среди имён 23 лучших лётчиков Второй мировой, – заслуженный военный лётчик СССР, доктор технических наук, генерал-полковник ВВС Виталий Иванович ПОПКОВ – гость «ЛГ».

Таким прибыл с фронта Виталий Попков на одну из побывок к родителям	Герой живой и отлитый в бронзе. Москва, Самотёчная площадь. Февраль 1953 года

ОТЛИТЫЙ В БРОНЗЕ

– Виталий Иванович, в связи с чем, расскажите, вам установили памятник в Екатерининском сквере, около Самотёчной площади?
– Так я единственный дважды Герой Советского Союза среди многомиллионного населения Москвы. Указ был, вот и отлит в бронзе с 12 февраля 1953 года. Бюст мой лепил скульптор Кербель, мы с ним семь раз встречались. Было время, памятник забыли, но в связи с законом Лужкова «О почётных гражданах Москвы» в 95-м обновили и территорию вокруг него благоустроили. Для меня это большая честь.
– Что вообще означает для вас этот «звук» – Москва?
– Ну как что, Москва – моя жизнь, я родился в районе Арбата, в Нижнем Кисловском переулке и рос в период мировых рекордов авиации, перелёта в Америку через Северный полюс. Имена Громова, Чкалова, Водопьянова, Коккинаки, Гризодубовой, Осипенко, Расковой звучали каждый день, а были ещё полярные лётчики, о которых писали газеты. Я читал о них, и в душе моей родилось желание стать таким, как они. Родители мне помочь ничем не могли – папа работал шофёром правительственного гаража, а мама в гостинице «Метрополь». Так что я сам пошёл в авиамодельный клуб, потом в планерную школу в Гаграх, поскольку наша жизнь с братом протекала между Москвой и Кавказским побережьем, где обычно отец бывал в длительных командировках. Занимался в аэроклубе, поступил в Чугуевское военное авиационное училище.
После двух лет занятий в авиамодельном клубе я установил два республиканских рекорда. За копию тяжёлого четырёхмоторного бомбардировщика ТБ-3, который пролетел несколько сотен метров, меня наградили велосипедом. Это как «мерседес» сегодня. В нашем переулке их было всего два – у дочки диктора радио и у нас. Мальчишки хорошо освоили нашу машину, нам доставалось лишь вечерами править «восьмёрки» да подкрашивать ободранные места. Мы было попробовали зажать велосипед, но нас обозвали жадобами…

В БОЙ ИДУТ ОДНИ «СТАРИКИ»!

– Забавно, но когда Леонид Быков по моей военной биографии написал сценарий фильма «В бой идут одни «старики», моего папу он сделал профессором палеоботаники.
– А прообразом какого персонажа стали вы?
– Кузнечика и Маэстро – меня раздвоили. Кузнечика сделали лейтенантом, невзирая на моё утверждение, что я начинал сержантом. «Не мог быть лётчик сержантом!», а я в этом звании знаменитого Графа «посадил» под Сталинградом. Но я не спорил… Ну а Маэстро – между прочим, таким был мой позывной – пел и руководил джазовым оркестром, как и я в своей эскадрилье. Кроме того, Быков расспросил меня о чертах характера командира полка и моих друзей, хотел знать, о чём они говорили перед полётами, как взлетали, какими словами рассказывали о победах и неудачах. Я дал и название фильму, рассказав, как инспектирую – это было в конце 60-х – авиационные полки и дивизии от Министерства обороны.
Прихожу и говорю командиру: «Выделите мне десять лётчиков, но учтите, по оценке их работы будет дана оценка всему коллективу. Сработают на двояк, весь полк получит «два», а сработают на «отлично», и полк будет на хорошем счету. Все смогут ходить с гордо поднятой головой. Одним словом, в бой идут одни «старики». Киношники встрепенулись: «А что, так говорили?! Почему?» И я рассказал, как в 41-м году пришёл в полк к командиру дивизии генерал-полковнику Михаилу Михайловичу Громову, впоследствии ставшему командующим 3-й Воздушной армией. Сидело нас около сотни, и Громов спрашивает: «Ну, у кого есть боевые вылеты?» Все молчат. А для справки сообщу, что у Хартмана, лучшего лётчика фашистской Германии, перед началом войны было 600 часов боевых налётов. У меня был один боевой вылет – будучи инструктором Батайской школы, я летал на прикрытие моста в Ростове-на-Дону – 1 час 34 минуты, но я храбро поднял руку. «Понятно, – сказал комдив, – в бой идут одни «старики». Вот и Кузнечик в конце фильма, невзирая на протесты новичков, говорит перед полётом эту самую фразу. Киношники р-раз её – и в название фильма.

...ПИЛОТ НЕ ПЛАЧЕТ И НЕ ТЕРЯЕТ БОДРОСТЬ ДУХА НИКОГДА

– С вашим позывным «Маэстро» связаны ещё какие-нибудь истории?
– Нашу эскадрилью называли поющей, на наши музыкальные вечера приезжали танкисты, пехотинцы, если у кого-то был день рождения, комиссар обязательно организовывал наш концерт. Как командиру эскадрильи мне легко было собирать всех на репетиции. Каждый, кто оказывался в командировке в тылу, обязан был привезти новую песню из репертуара Леонида Утёсова или Эдди Рознера. Мы пели «Заветный камень» Мокроусова, «Партизанскую песню» и, конечно, «Ты одессит, Мишка» Утёсова. Только вместо «одессита моряка Мишки» у нас был «москвич пилот Витька». Мы пели: «Ты москвич, Витька… ты пилот, Витька… пилот не плачет и не теряет бодрость духа никогда». Под Москвой мои музыканты подарили мне трофейную трубу, которая, судя по всему, принадлежала видному солисту, на ней было выбито четыре медали. И я играл на этой трубе.
Леонид Утёсов был шефом нашей эскадрильи и от имени Государственного джаза РСФСР подарил два истребителя, на борту которых было написано – «Весёлые ребята». А когда мы знакомились, ему представили меня как Маэстро. В 42–43-х годах мы встречались довольно часто, и однажды я был на концерте Утёсова в саду «Эрмитаж». Поскольку певец не имел званий, его представляли – «маэстро Утёсов». И вот Леонид Осипович выходит и говорит: «А вот тут ещё один маэстро». Я сразу понял, о ком речь, и встал. Люди захлопали, мол, давай сюда своего маэстро. И пришлось мне петь и дирижировать настоящим оркестром. А в другой раз, услышав рассказ о том, как в эскадрилье поют «одессита Мишку», Утёсов подарил нам 32 своих пластинки с дореволюционным репертуаром. С «Муркой» и другими песнями. Вот такие у нас были дружеские отношения.

ЛЕЗГИНКА ПЕРЕД «МЕТРОПОЛЕМ»

– Какие эпизоды запомнились вам из битвы под Москвой?
– Первый вылет в феврале 42-го. Нас подняли по тревоге, я был ведомым у командира полка Зайцева. Помню немецкий самолёт, который сбросил девять тяжёлых бомб – он прошёл с Арбатской площади улицей Горького, по скверам Бульварного кольца. Первая бомба попала туда, где сейчас Дом журналиста, а в то время там был райком комсомола, – пламя, дым… остальные легли по этому скверу. Около памятника Тимирязеву, метрах в пятнадцати, стояла женская зенитная батарея – прямое попадание. Потом в газете мы увидели фотографии этих девушек – они улыбались… Памятник Тимирязеву сбросило с пьедестала, отлетели голова и рука…
Сплошной дым стелился внизу, ветром его сносило на Кисловские переулки – Большой, Средний, Нижний. И стало мне так нехорошо, подумалось: наверное, бомба попала и в мой дом. Было обидно, что прилетели мы к месту бомбёжки поздно, радио на самолётах тогда не работало, направление полёта нам давали на
аэродроме… Командир полка, увидев мой убитый вид, – а он был солдат стреляный – шёл к Москве от границы, – сказал: «Ты не огорчайся, Виталий. Мы с тобой ещё пройдём на Параде Победы». Слова его оказались для меня пророческими.
– Как вы узнали, что получили «Золотую Звезду»?
– В начале августа 43-го меня с десятью лётчиками послали в Москву за новыми машинами. И вот мы прохаживаемся по площади Свердлова, нам всё интересно в мирном городе, три дня не были на фронте. И у гостиницы «Метрополь» видим зарешеченный щит с газетой «Известия». Подходим, читаем, а там Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении восьмерым из нас звания Героя Советского Союза. Мы тут же перед щитом пустились в пляс, исполнили не то цыганочку, не то лезгинку. Люди, которые читали газету, наверное, подумали, что у лётчиков на фронте какое-то расстройство вышло. И тогда я сказал: «Вот видите фамилию Попков – это я, а это – Лавейкин Иван Павлович, а это – Шардаков», и всех восьмерых перечислил.
Реакция людей была ещё удивительней – они взломали рамку щита, вытащили газету и протянули мне: «Она ваша, младший лейтенант, никому не отдавайте». А Михаил Иванович Калинин, вручая мне Звезду Героя, сказал: «Товарищ лейтенант, если хотите, чтобы я вам вторую звезду вручил, поторопитесь, я человек старый, могу не дожить». И эти слова – насчёт второй Звезды – тоже оказались пророческими.

НИ ШАГУ НАЗАД

– Вы не раз встречались с маршалом Жуковым на войне. Каким был Георгий Константинович вблизи?
– Разным. И первое впечатление о нём как о человеке осталось не из приятных. Тогда пригласили нас на военный совет в Гумрат под Сталинградом. Мы надраили сапоги, заходим, а там человек тридцать генералов со всех фронтов ждут Жукова. Только что вышел приказ
‹ 227 «Ни шагу назад», где предлагалось применять суровые меры к трусам и паникёрам, вплоть до расстрела. Жуков приехал с Маленковым, и как они навалились на лётчиков!.. Из длинной речи мы поняли одно – фронт докатился до Сталинграда, потому что лётчики плохо дрались, поэтому их надо чуть ли не под трибунал.
Мы, конечно, сказали Жукову, что зря на нас такую бочку катят, и довели до его сведения, что во время налёта на Сталинград 23 августа 42-го года против двух тысяч немецких самолётов поднялось в воздух только семь истребителей нашего авиаполка. Остальная часть полка переформировывалась в Калининской области.
Так пострадали мы из-за случаев, когда солдаты сдавались в плен в больших количествах, не отбиваясь. А у нас уже были победы под Ельней и под Москвой. Когда немцы перешли канал Москва – Волга, генерал Конев бросил туда всю авиацию, около 1300 самолётов. И мы вместе с пехотой столкнули немцев на западный берег, и они больше не переходили канал. Дело всё было в том, что в районе Загорска формировались три общевойсковые армии, они готовились к московскому контрнаступлению, и, надо сказать, авиация стояла там насмерть, как под Сталинградом, ни один фашистский разведчик не пролетел.
Однажды пришлось мне сопровождать самолёт, в котором Жуков и Жданов летели из Москвы в Ленинград. Возвращаясь обратно, мы забрали с собой тридцать истощённых детей из ленинградского детского дома ‹ 3. Благодаря тому, что мы сумели тогда собрать продовольствие и привезти его в Ленинград, выжили ещё сто детей. Этого пропитания им хватило до прорыва блокады. А в начале 70-х случилось даже быть содокладчиком Георгия Константиновича – по приглашению президента Академии наук Мстислава Келдыша он впервые рассказывал подробности Московской битвы.

ЧЕЛОВЕК У НИХ НЕ ТОТ…

– Как вы считаете, чем была обусловлена наша Победа?
– Качеством людей, что ли, человек у них не тот, понимаете, не было у немцев того воинского братства, верности и надёжности, как у нас. Расскажу случай – летели мы с Александром Пчёлкиным в Сочи, только что получив новые самолёты. Подходя к городу, увидели, что из порта вышло судно «Грузия» с Красным Крестом и Полумесяцем на флагштоке, а на него нацелились четыре мессера. Раненых было там около полутора тысяч. Мы с Пчёлкиным решили атаковать, хотя пушки у нас ещё не «работали». Мы решили изобразить посадочными огнями трассирующие очереди. Немцы, зная, что русские превосходства противника не признают, позорно бежали. Подумали, что, если пойдём на вторую атаку, точно срубим. И сколько было других ситуаций, когда немецкие пилоты проигрывали нам в реакции, но эти доли секунд решали всё.
– А про Бартца-то расскажите, почему он сбежал с трибуны?
– Потому что понял, кто срезал его под совхозом «Динамо». Его, Вилли Бартца, шестого аса люфтваффе, сбившего десять машин только в нашем полку и любившего покрасоваться как никто другой. Это он сбрасывал нам на лётное поле консервную банку с запиской – вызывал двух истребителей на поединок. Но как только лётчики стали взлетать, догнал и расстрелял одного. За это мы его и «приласкали» через два дня…
На допросе он вёл себя вызывающе, заявил, что стал членом Национал-социалистической партии на три года раньше, чем Гитлер, а с ним смеют обращаться как с рядовым пленным. Угрожал, что через шесть часов к Харькову подойдут немецкие танки и нас повесят на столбах. Лётчики не выдержали: «Командир, дайте ему промеж глаз, что вы с ним разговариваете?!» Дали, и Вилли Бартц сник. И сказал: «Я написал записку матери, будете в Берлине, отдайте ей».
Бартц был в советском плену вместе со своим подчинённым Хартманом. С этим лётчиком я тоже встречался и даже подарил ему альбом «Асы люфтваффе, выпущенный американцами, с надписью: «Бывшему врагу, настоящему другу».
А с асом Отто Графом, сбившим более пяти самолётов под Сталинградом, – сам он был сбит там же, – мы разговаривали в купе поезда, когда ехали в Волгоград. Мировоззрение этого человека изменилось – он стал антифашистом. Из советского плена его забрал Вильгельм Пик, и Граф сотрудничал с ним. После объединения Германии он стал сенатором бундестага, состоятельным человеком. А в том купе мы заодно проверили по гамбургскому счёту количество самолётов, сбитых немецким пилотом.
Их оказалось 47, а не 220, не 300 или 352, как пишут в книгах немцы и американцы, а отдельные российские «знатоки» войны тиражируют это в своих материалах. «Как незначительно выглядят на этом фоне наши лётчики, – сокрушался один телеведущий. – У нас Героя Советского Союза давали за 15–16 самолётов». Очень важно вовремя вырвать эти ростки лжи, порочащей наших солдат! За правду мы будем бороться, как боролись за Победу мои боевые друзья.

Вела беседу Нина КАТАЕВА
Материал с http://lgz.ru/archives/html_arch/lg192005/Polosy/12_1.htm

ПРАВДА И ВЫМЫСЕЛ О ПОЮЩЕЙ ЭСКАДРИЛЬЕ
Свой последний полёт знаменитый советский ас Маэстро совершил на F-16

	Дважды Герой Советского Союза Виталий Иванович Попков: с него был списан культовый кинематографический Маэстро

Вообще-то 5-й истребительный авиаполк на фронте многие не любили. Говорили, что лётчикам-гвардейцам этого полка слишком много позволено. Что покровительство комдива Василия Сталина способствует разгульной жизни, что вольница среди командиров достигла запредельных масштабов, что эти «ковбои» слишком привлекают к себе внимание. Но с другим фактом никто не мог поспорить: гвардейцы сбивали столько вражеских самолётов, сколько не дано было никому другому. Неслучайно знаменитый фильм «В бой идут одни старики» снимался по воспоминаниям командира самой боевой (из 14 лётчиков 11 стали Героями Советского Союза) и самой поющей (все пилоты играли в джаз-оркестре) эскадрильи этого полка.

Виталий Иванович Попков — дважды Герой Советского Союза и обладатель такого количества наград, что при взвешивании стрелка весов показывает 8 килограммов 400 граммов. С него списаны сразу две роли: Кузнечик — это Попков в молодости и Маэстро — это он в должности командира эскадрильи. Режиссёр и исполнитель главной роли Леонид Быков создал фильм, не только максимально приближенный к действительности, он даже актёров подбирал так, чтобы они были похожи на своих прототипов. Но определённые различия всё-таки были...

КАК В ФИЛЬМЕ

Эпизод появления Кузнечика в полку практически полностью соответствует действительности. Вот только от полётов молодого лейтенанта отстранили вовсе не за интерес к животному миру.

КАК В ЖИЗНИ

Виталий Попков сразу после прибытия в часть был отстранён от полётов по недоразумению. Он окончил училище как раз в то время, когда командование распорядилось выпускать молодых лётчиков не младшими лейтенантами, а сержантами. Младшим чинам полагалось убогое хлопчатобумажное обмундирование, которое никак не могло тягаться с красивой офицерской формой. Поэтому, когда один из командиров увидел молоденького сержантика в самолёте, он без лишних разговоров вышвырнул его из кабины. Попкову понадобилось немало времени, чтобы убедить командира в том, что он самый настоящий лётчик. Просто в солдатской гимнастёрке.

Отстранён от полётов Попков был из-за неоправданного лихачества. При первом же вылете он отчаянно пытался доказать свою лётную состоятельность: пикировал, входил в штопор, гонял на предельно малой высоте прямо над головой комполка. Но тот порыва не оценил. «Будешь дежурить по аэродрому, пока не посинеешь!» — кричал он на сержанта, а девушки-радистки, наблюдавшие эту сцену, дружно хихикали. Во время бесконечных дежурств парень развлекался тем, что ловил кузнечиков, — отсюда и прозвище. А ещё он завёл себе собаку: в фильме она тоже присутствует, но совсем маленькая. В реальности это была огромная овчарка.

Это кадр из фильма. Сергей Иванов играет Кузнечика, Быков — Маэстро

В ФИЛЬМЕ

Практически все герои, в том числе и Маэстро, носят офицерские звания.

В ЖИЗНИ

Это был один из немногих эпизодов, когда Леонид Быков допустил художественную вольность. Он никак не мог смириться с тем, что Маэстро будет «щеголять» в сержантских лычках, и самостоятельно повысил ему звание. Это понятно: Быков играл уже далеко не юного человека, а Виталию Попкову, когда он получил свою первую Золотую звезду, был всего 21 год. Будучи сержантом, он командовал эскадрильей. В его подчинении находились лейтенанты, капитаны и даже майор. Во время офицерских посиделок к молодому, но очень известному лётчику девушки проявляли особый интерес. Он уже тогда был Маэстро — так звучал позывной комэска. Но в самый разгар веселья, ровно в одиннадцать вечера, обязательно появлялся дежурный и отдавал традиционную команду: «Всем сержантам — отбой»! Так имидж бывалого аса прямо на глазах дам превращался в ничто. Есть и другая версия того, почему Леонид Быков упёрся с повышением своего героя. Режиссёр сам мечтал быть лётчиком, трижды поступал в училище, но не проходил из-за нездорового сердца. Неудивительно, что эта роль была ему особенно дорога и играть он хотел не кого-нибудь, а настоящего боевого офицера.

В ФИЛЬМЕ

Сбитого Маэстро подбирают пехотинцы. Они долго не хотят верить, что он русский, и только после короткого удара в физиономию пехота признаёт своего.

В ЖИЗНИ

Всё было почти так же, кроме одной детали. Сбитого Попкова допрашивал командир пехотного полка: чтобы убедиться, что перед ним не засланный шпион, а наш ас, он не стал умничать, а поступил вполне традиционным способом. Налил до краёв кружку чистого спирта, предложил её лётчику. Тот выпил и скромно заметил, что воды для запивки не надо. Комполка налил ещё столько же, сцена повторилась. Только после третьей кружки он наконец поверил — такое мог выдержать только свой.

В сцене, когда пехотинцы окружили Маэстро, один из них с возмущением кричит: «Погоны наши нацепил!» В реальности речь шла о Звезде Героя, в войну лётчики надевали её на куртку даже во время боевых вылетов.

	А это настоящий Кузнечик…

В ФИЛЬМЕ

Перед гибелью один из героев фильма кричит в радиоэфир ставшую легендарной фразу: «Будем жить!» После чего идёт на таран, полностью искупив тем самым позор бегства из боя.

В ЖИЗНИ

Прототипа этого героя звали Владимир Барабанов, и в его судьбе действительно был эпизод, когда он без видимой причины ушёл из боя. Вероятно, испугался. Барабанову грозил трибунал, но комэск Попков приложил невероятные усилия , чтобы спасти его от этого. Кстати, Барабанов и в жизни пел не просто хорошо, а замечательно. Когда лётчики приехали в Москву и увидели на стене Большого театра объявление о наборе вокалистов, они в шутку предложили Балабанову попробовать свои силы. И он с лёгкостью прошёл конкурс: сотрудники театра были очень огорчены, когда перспективный певец отправился обратно в полк. Он погиб под Днепропетровском, попал под зенитный огонь. Последние слова Владимира Барабанова были обращены к своему комэску. «Прости, командир!» — успел сказать он. Попков до сих пор не знает, за что.

…и настоящий Маэстро

В ФИЛЬМЕ

У лётчиков в ходу развлечение под названием «Махнёмся не глядя» — обмен вещами с закрытыми глазами.

В ЖИЗНИ

Это было любимое развлечение лётчиков-гвардейцев — махались кто чем мог. Спустя много лет после войны Попков в составе официальной делегации поехал в Китай. Министр обороны этой страны очень обрадовался, узнав, что стоящий перед ним генерал — герой фильма, который был очень популярен в Поднебесной. Первым делом министр вспомнил эпизод с обменом и предложил махнуться наручными часами. Попков носил часы, подаренные главкомом ВВС Петром Дейнекиным. Тот незаметно кивнул: «Давай, подарю другие». Сделка состоялась: когда стороны увидели результат, китаец не мог скрыть разочарование — у него оказались скромные «Командирские», отдать же пришлось настоящее сокровище — хронометр из чистого золота.

75-летний ас свой последний вылет совершил на американском истребителе F-16

Войну дважды Герой Советского Союза Виталий Попков закончил в 23 года. Через 10 лет в Екатерининском парке в Москве ему был поставлен памятник — этого удостаивались очень немногие. Всю жизнь Виталий Иванович служил в армии, сейчас он в звании генерал-полковника. В последний раз в кабину самолёта Виталий Иванович садился в 1997 году, когда ему уже исполнилось 75. Тогда ветераны ездили в Америку, и заокеанские журналисты не могли отказать себе в удовольствии снять русского аса в кабине американского истребителя F-16. Попкову дали шлемофон, а лётный комбинезон предложили заменить парадным кителем со всеми 8 килограммами наград. Попков согласился, но только при условии, что телевизионщики не сделают ни кадра. Они ушли, но потом оказалось, что внутри кабины были вмонтированы маленькие камеры. Русский генерал летал сначала с инструктором, затем самостоятельно: говорит, боялся только одного — не найти свой аэродром. На вопрос, как ему американская машина, ответил — понравилась. Но наши, безусловно, лучше. А уж в самолётах генерал Попков толк знает.

КСТАТИ

Другие персонажи фильма так или иначе соответствуют своим прототипам. Правда, подруга Ромео (роль Евгении Симоновой) была не лётчицей, а оружейницей, но тоже погибла в конце войны. Пожилой техник, который обслуживал самолёт Маэстро и так неласково встретил Кузнечика в начале фильма, был реальным персонажем. Долгое время после войны он жил в Орле и работал на железнодорожном вокзале обходчиком. Когда бывший командир проезжал через эту станцию, техник неизменно приходил встречать его и приводил с собой толпу любопытствующих.

Материалы подготовила Наталья Пуртова
Фото из архива В.И. Попкова
Материал с http://old.versiasovsek.ru/2004/23/common/8393